Высшее образование в России не отвечает требованиям современности, неэффективно, забюрократизированно и страдает от нехватки денег.
Такое мнение о работе вузов высказал судья Конституционного Суда РФ Константин Арановский. Также, считает он, все реформы высшего образования в России последних десятилетий идут в неверном направлении.
По убеждению КС, вузы в России должны быть независимыми от властей, как политических, так и “профильных” министерских.
С мнением судьи КС сложно не согласиться, но еще больше хотелось бы понять, а что с российским вузовским образованием делать, чтобы такое положение вещей изменить, говорит доцент МИФИ, глава профсоюза “Университетская солидарность” Андраник Арутюнов.
В России сейчас довольно широко распространилось убеждение, что для работодателей формальный диплом потерял значение, и на нынешнем рынке труда практические навыки более востребованы, чем бумажка. В чем-то такое убеждение соответствует действительности, – сказал он СНЕГ.TV.
По словам Арутюнова, особенно широкое распространение такая практика получила в сфере IT, где компании нанимают сотрудников еще из студенческой среды и тем самым лишают студентов мотивации свое образование заканчивать.
Но винить только работодателей за то, что они “хантят” молодых специалистов, “воруя” их из университетов, тоже было бы однобоко, продолжает доцент МИФИ.
В России слишком много так называемых вузов, которые в реальности являются шарашкиными конторами. Эти учреждения по сути своей являются фабриками по печатанию дипломов, а не учебными заведениями. Это не в последнюю очередь их стараниями диплом о высшем образованиями российского вуза девальвировался как в глазах отечественного, так и зарубежного работодателя, – говорит он.
Это приводит ко знакомой в последние десятилетия ситуации, когда обладатели “настоящих”, а не фиктивных, дипломов стремятся (и небезуспешно) уехать работать за рубеж.
В результате хэдхантеры жалуются, что девять из десяти кандидатов, которые приходят на собеседования, вне зависимости от наличия диплома, “лыка не вяжут” в том функционале, на который они претендуют. Сотрудникам HR при столь “богатом выборе” требовать соответствия диплома реальным умениям соискателя становится непозволительной роскошью.
Я только что был на международной конференции вузовских работников, и мне запомнилось выступление коллеги из Мозамбика. Минвуз этой африканской страны понимает то, что почему-то не могут понять российские чиновники в сфере высшего образования: высшее образование только тогда качественное, когда оно отвечает потребностям экономики страны, – вспоминает Арутюнов.
Правительство Мозамбика стремится предотвратить “утечку мозгов”, давая молодым специалистам преференции при трудоустройстве – что не наблюдается в России, где обладателям уникальных компетенций в самом деле часто негде себя применить (или при прочих равных, работодатели не могут предложить условия, конкурентоспособные за зарубежными компаниями).
Это совершенно нормально, когда молодые и не очень молодые профессионалы желают перемены мест, ищут работу за рубежом. Но у нас это игра в одни ворота: я не знаю, чтобы какие-то иностранные специалисты рвались на работу в Россию. А без такого взаимного обмена мозгами и умениями российская экономика никогда не станет наукоемкой, – говорит эксперт.
Нельзя сказать, что власти России совсем уж не понимают, что нынешняя ситуация в высшем образовании ведет страну прямиком на задворки цивилизации, где ей придется сражаться за место под солнцем уже не с США, Израилем и даже не с Китаем, а с Мозамбиком.
На прошлой неделе президент Владимир Путин, например, утвердил национальную стратегию развития искусственного интеллекта. Она определяет, что отечественным ученым нужно повысить количество научных публикаций по этой теме и быть более вовлеченной во все международные дискуссии по ней; разрабатывать соответствующее ПО; готовить квалифицированные кадры и много другого хорошего и полезного.
Но сколько ни говори “сахар”, слаще от этого не станет – это видно уже из того, что из России с начала 21 века утекло около 10 миллионов штук “мозгов” – 9,7% от экономически активного населения. Что вполне подтверждает мнение, высказанное супругой главы Всемирного банка о том, что, по мнению ВБ, Россия — страна не настолько богатая, чтобы позволить себе тратить средства на качественное образование (Мозамбик, очевидно, себе это позволить может).
К примеру, себестоимость обучения в подмосковной школе (не в вузе!) “Летово” составляет 125 тысяч рублей в месяц. Стоимость обучения в московской билингвальной “Антишколе” объявляется в 45 тысяч рублей.
Ощутимо, что на рынке труда увеличивается разрыв между профессиями, которые действительно требует российская экономика, и теми специальностями, по которым готовят в вузах и профессиональных учебных заведениях, говорит профессор кафедры труда и социальной политики РАГС Людмила Берестова.
В России сегодня отсутствует механизм обратной связи между рынком труда и рынком образования. В результате на рынок труда выбрасывается огромная масса молодых специалистов, которые этому рынку не нужны,— пояснила она.
Быть квалифицированным специалистом в современной российской экономике просто невыгодно, продолжает профессор.
Даже если вынести за скобки вопросы оплаты труда, для квалифицированного специалиста должны существовать, во-первых, соответствующие условия работы, а во-вторых, фронт таких работ. Чтобы быть в состоянии взять на работу людей, вооруженных современными компетенциями, само производство должно быть восприимчиво к таким компетенциям. Если на предприятии производят продукцию с помощью, условно говоря, кувалды и лома, то где там найдет себе применение программист или инженер-робототехник? – говорит Берестова.
В ноябре 2018 года Boston Consulting Group выяснила, что структура занятости в России соответствует структуре сырьевой колонии: более 80% трудоспособного населения России не имеют навыков и компетенций для работы в современной экономике.
Добавить комментарий