Какая форма государственной власти нужна России

Возможность изменения государственной системы России с тем, чтобы дистанция между властью и народом сократилась, является “обсуждаемой темой”, заметил сегодня первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко, уйдя при этом от прямого ответа на соответствующий вопрос.

Обсуждаемой эта тема стала после того, как на прошлой неделе спикер Госдумы Вячеслав Володин предложил изменить Конституцию России, придав больше веса парламентской ветви власти – в частности, дав парламенту больше прав при назначении федеральных министров.

Спикер Госдумы – в формальном табеле о рангах четвертое лицо в государстве – объяснил необходимость изменений “отсутствием необходимого баланса в деятельности законодательной и исполнительной ветвей власти”.

Четвертому лицу быстро ответило лицо второе: премьер-министр Дмитрий Медведев заявил, что “никакая донастройка политической системы не должна и не может затрагивать норм о президентской республике”.

Первое же лицо этот спор предпочло не заметить.

Как нам переформатировать Россию

Нейтралитет Кремля в этом по большому счету досужем споре вызван еще и тем, что оттого, будет ли изменена схема государственного устройства или нет, жизнь в России никак не изменится, считает зав. сектором Института государства и права РАН Вильям Смирнов.

Ведь та система, которая сейчас существует в России, сама по себе не поддается строгой дефиниции. На бумаге, по Конституции, это президентско-парламентская республика. По распределению полномочий между ветвями власти – это республика суперпрезидентская. Но по жизни, в России утвердился бюрократически-олигархический тип государства, при котором реальная власть принадлежит структурам, которые в Конституции не упомянуты вообще, – сказал он СНЕГ.TV.

Рассуждения о том, есть ли смысл переформатировать Россию, досужие как по этой причине, так и по той, что никакой иной формы власти, как закрученной на конкретного лидера, россияне не воспринимают сугубо психологически.

За исключением нескольких месяцев в 1917 году, у нас никогда не прерывалась схема, при которой нацию возглавляет тот или иной лидер – царь, император, генсек, президент. Это ставит вектор развития страны в зависимость от личных качеств того, кто в каждый конкретный период находится на вершине пирамиды, и создает опасность шараханий из стороны в сторону как при смене лидера, так и в случае перемены его настроений. Такие зигзаги приводят к потерям времени и, в конечном счете, к историческому отставанию страны, – говорит политолог.

С другой стороны, схема государственного устройства практически никак не влияет на повседневную жизнь граждан и их экономическую активность.

Например, структура власти в России или Казахстане очень схожи с тем, как устроена республика во Франции, а форма государственного устройства ФРГ в точности повторяет оное в Индии. Но где в плане уровня жизни своих граждан находятся Германия с Францией, а где – Индия с Казахстаном?

В России всё будет супер

С этим, однако, не вполне согласен директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов. По его мнению, никакая иная форма, кроме суперпрезидентской, для России не подходит.

Стране, которая растянута на восемь часовых поясов, и в которой колоссальные различия между регионами, выпускать власть из рук одного лица самоубийственно. Как только центральная власть ослабевает, страна начинает разваливаться на части – последний такой пример мы наблюдали на судьбе СССР. Парламентаризм – это удел стран либо компактных географически, как в Европе, либо больших по размерам, но с маленьким населением, как Канада, – сказал он СНЕГ.TV.

Мартынов также приводит пример Китая, государственное устройство которого не подходит ни под одну классическую формулу.

Оттого, что в Китае систему власти и экономическую модель невозможно описать никакой стандартной терминологией, это никак не мешает ему идти в ногу и опережать одну страну за другой, будь это парламентские республики, президентские, с конституциями или без оных, – говорит он.

Благосостояние же граждан любой страны зависит только от них самих – оттого, как они работают и кого выбирают в органы власти, а не оттого, как эти органы называются, заключает политолог.