Самым ожидаемым политическим событием минувшей недели, безусловно, стала пресс-конференция Владимира Путина, при том что главной и не менее ожидаемой интригой этого мероприятия, конечно же, стал ответ президента на вопрос о причастности российских спецслужб к отравлению Алексея Навального. Ну, правда, сколько можно спрашивать про следующий срок — все равно не ответит. А вот на вопрос о расследовании The Insider, Bellingcat и CNN Путин, вопреки всем опасениям, ответил. При этом он явно хорошо подготовился, так что его ответ породил новую интригу. И теперь граждане снова ломают голову, но уже над содержанием сказанного: глава государства действительно признал факт слежки? Он в самом деле дал понять, что убийство неугодного политика — это, так сказать, норма жизни? И главное: зачем он вообще вот это все наговорил?
Несистемной оппозицией занимаются люди с другой площади
Напомним: президент назвал нашумевшее расследование журналистов о причастности сотрудников ФСБ к отравлению Навального «измышлением» и «легализацией материалов американских спецслужб». Но при этом сам факт слежки не отрицал. Навальный пользуется поддержкой спецслужб США, и наши бойцы невидимого фронта, конечно, тоже должны за ним присматривать, а то как бы чего не вышло, объяснил Путин. На всякий случай после пресс-конференции его пресс-секретарь Дмитрий Песков прямо подтвердил журналистам: слежка за Навальным велась.
Не то чтобы кто-то в этом всерьез сомневался. Как метко замечает политолог Алексей Чадаев: «Разделение нашей оппозиции на системную и несистемную внутри самой системы проходит по границам сфер полномочий. Системной оппозицией занимаются гражданские чиновники из структур внутренней политики — Старая площадь и региональные коллеги. А несистемной, соответственно, занимаются люди с другой площади. Соседней». Именно этим и объясняется разница в государственных подходах к оппозиции системной и несистемной, считает Чадаев. Ну а в случае с отравлением Навального практически официальный отчет о результатах слежки появился в МК чуть ли не на следующий день. Такое впечатление, что бойцы невидимого фронта спешили перед кем-то оправдаться и объяснить допущенные промахи.
Новая искренность
Однако то, что президент считает возможным открыто признавать факт слежки, — это, как хорошо сказала журналист Татьяна Фельгенгауэр, какой-то новый этап государственной искренности. И, честно говоря, он просто пугает: в российской истории уже были времена, когда все внутренние проблемы объяснялись происками внешних врагов, и возвращаться туда не хотелось бы.
Кстати, на самом деле объяснение у Путина получилось так себе: например, оно не дает ответа на вопрос о том, почему слежкой за главным оппозиционером всея Руси занимались медики из секретного подразделения ФСБ, действовавшего под прикрытием Института криминалистики ФСБ. Это все-таки не банальных «топтунов» по следу пустить, но подразумевает вполне определенную цель. Которая, увы, по-прежнему не очевидна. Уклончивое путинское «если бы хотели — довели бы до конца» свет на все эти загадки нисколько не проливает.
Последняя линия обороны
Вся эта путаница — из-за того, что Путин, отвечая на вопрос о Навальном, решал главную на этот момент для него задачу: пытался доказать, что наши спецслужбы вовсе никакие не криворукие, считает политолог Аббас Галлямов. Именно отсюда, по его мнению, и происходит странный аргумент о том, что если бы хотели, то обязательно бы отравили, а раз не отравили — значит, и не хотели. «Президент не пытается доказать, что спецслужбы работают в рамках закона, он старается убедить, что они эффективны, — подчеркивает Галлямов. — Вот такие приоритеты. Строго говоря, они понятны. Потому что если люди решат, что спецслужбы работают так же плохо, как и остальной госаппарат, и перестанут их бояться, режим уже ничто не спасёт. Именно здесь пролегает последняя линия обороны».
Действительно, важнейшая функция патерналистского государства — защита от угроз, как реальных, так и мнимых. По мере того как распадается так называемое «путинское большинство (а социологи говорят об этом как об уже свершившемся факте), именно служивое сословие становится основной опорой действующей власти. В такой ситуации агенты американских спецслужб — вещь не просто нужная, а практически необходимая, но исключительно в качестве общего антуража. Не дай бог, дойдет дело до прямого столкновения — в этом случае «легенда» может не выдержать. Что, собственно, и произошло в случае с расследованием Bellingcat.
Добавить комментарий