В результате начавшихся протестов против пенсионной реформы по всей стране закрыты школы, отменено 90% поездов, многие внутренние и международные авиарейсы.
Акции протеста прошли в 70 городах страны, в них приняли участие более 500 тысяч человек.
Некоторые участники демонстрации стали бить витрины и бросать в полицейских тротуарную плитку, те в ответ применили слезоточивый газ.
Это не розыгрыш. Только все описанное происходит во Франции, власти которых объявили о планах (только о планах!) упразднить 42 специальных пенсионных режима, которые позволяют представителям некоторых профессий раньше выходить на пенсию или получать повышенные пенсионные выплаты.
Тем не менее, в протестах участвуют не только представители этих профессий – забастовка стала общенациональной. Потому что французы помнят: если не защитить тех, за кем пришли сегодня, когда за тобой придут завтра, защитить тебя будет некому.
Человек протестующий
Почему французы немедленно вспыхивают, как сухой хворост, когда на их права покушаются, в то время как россияне если и бунтуют, то “на коленях”?
Причина здесь очевидная, считает профессор кафедры общей социологии ВШЭ Александр Гофман.
Попытки изменить пенсионную систему во Франции предпринимаются уже много лет, они уже четвертого президента переживают. И всякий раз именно общественные протесты вынуждают правительство отказаться от своих планов, – рассказал он СНЕГ.TV.
Французы не дают покушаться на достигнутый в “старые добрые времена” уровень своего благополучия, потому что в этой стране существует многовековая, со времен падения Бастилии, “культура протеста”. Та культура, которой нет в России.
Во Франции гражданский протест – это совершенно обыденный, общественно-приемлемый способ выражения общественного мнения. Выходя на митинг, французу в голову не приходит, что его могут за это исключить из университета, выгнать с работы, посадить в тюрьму. В России же сам факт участия в протестных акциях криминализован, официально считается антигосударственной деятельностью, – говорит социолог.
Смесь французского с нижегородским
Хотя сугубо внешне в России существуют институты для того, чтобы общественный протест мог проходить в законных рамках, практически все такие институты – это политические потемкинские деревни.
В России все так называемые “независимые профсоюзы”, “оппозиционные партии”, общественные палаты и т.д. – это чистой воды бутафория. В конце концов, в Советском Союзе граждане тоже формально имели право выражать недовольство – например, писать жалобы в разные инстанции. Но любые жалобы могли быть только индивидуальными. Любой же коллективный протест пресекался на корню, – напоминает Гофман.
Именно из-за того, что в России нормальный гражданский протест загоняется в “глубины подсознания”, он, как многие инфекционные болезни, не проявляет себя какое-то время – пока не накапливается критическая масса недовольства, выливающаяся в очередную революцию.
В истории России просто нет примера смены власти правовым путем. Это всегда или перевороты наверху, или революции снизу. И не похоже, что власть делает для себя какие-то выводы из истории, – заключает эксперт.
Когда в конце 1990-х — начале 2000-х в Европе проходили массовые протесты из-за роста цен, многие россияне откровенно злорадствовали.
«Только европейские нищеброды способны из-за роста цен устраивать митинги. Настоящие мужчины (пацаны, русские — вариантов было много) не станут крохоборствовать!» — аргументировали свое спокойствие многие российские комментаторы.
Караул устал
Нынешние протесты против пенсионных преобразований во Франции начались, когда страна еще не вполне пришла в себя после многомесячных протестов “желтых жилетов”.
Те протесты тоже начались по сугубо частному поводу – роста цен на топливо, – но быстро сэволюционировали в общенациональные выступления против экономической политики правительства в целом.
Протесты против пенсионной реформы – это своего рода просто “смена караула” после протестов против роста цен на бензин. Потому что подоплека у движения “желтых жилетов” и у пока безымянного “пенсионного” протеста одна и та же, говорит эксперт по Франции в Институте Европы РАН Сергей Федоров.
Протестующие — это средний класс, который почувствовал, что быстро перестает быть таковым. Властям противостоит неорганизованная, аморфная толпа, которая насчитывает несколько миллионов человек. Властям сейчас приходится иметь дело с совершенно новым видом протестной активности — когда протестной активности нет атрибутов привычного политического движения, – сказал он.
Французы уже долгое время недовольны социально-экономической политикой властей, которая ощущается жителями страны и в общем росте цен, и в особо болезненном для них противоречии лозунга про «равенство и братство» со все более углубляющимся разрывом между положением в крупных городах и провинции.
Президентом Макроном сейчас недовольны все, от школьников и студентов до пенсионеров, – подчеркивает эксперт.
Наличием нескольких островков благополучия на фоне бедствующих регионов Франция напоминает Россию (конечно, в многократно меньших масштабах). Но оттого, что кому-то еще хуже, жителям «Бургундии, Нормандии…» не легче.
Для кого этот протез, не будут же его сдавать в аренду, конечно для главного бонза-оленевода.