Поводы для страхов и общий уровень тревожности в российском обществе стабильно растет и достиг показателей, которые отмечались только в последние годы перед распадом СССР, следует из опроса, проведенного Левада-центром.
Социологи предлагали респондентам обширное “меню” из неприятностей, которые могут подстерегать человека: болезни, безработица, нищета, войны, стихийные бедствия, произвол властей, и даже такие фантастические (но не для всех опрошенных) фобии как Страшный Суд или введение биометрического паспорта (оказывается, есть и те, кто боится его больше смерти).
Предыдущий аналогичный опрос проводился в 2016 году.
Особенно резко за эти три года увеличилось число тех, кто опасается (за себя или за родственников) заболеть (58%, рост на одну треть), остаться без средств (36%, рост почти вдвое), оказаться в зоне военного конфликта (51%, рост в полтора раза).
Рекордный рост тревожности (в три раза, до 27%) показал страх стать жертвой произвола властей.
Среди специфических фобий, которыми должны заниматься не столько социологи, сколько психиатры, в Леваде отметили страх конца света (и родственных ему по анаменезу Страшного Суда и Гнева Божия) – оные ожидает 12% респондентов.
Мама, мама, что мы будем делать
Процент людей, испытывающих те или иные страхи, сильно зависит от социально-экономического и политического контекста, так как он в той или иной мере “вытаскивает на свет” фобии, которые в иных условиях себя, возможно, не проявили бы, говорит доктор социальной психологии, профессор РУДН Максим Киселев.
В периоды общественных переломов и исторических развилок количество людей, испытывающих те или иные страхи, резко возрастает во все времена, будь то начало 20 века, 1990-е годы или сегодняшний день. Такие периоды – питательная почва для любого рода фобий, мистицизма, не говоря уж о вполне рациональных опасениях, – сказал он СНЕГ.TV.
При этом социальные психологи все-таки четко разделяют страхи, порождаемые проблемами в головах у их носителей, и страхи “рациональные”, которые генерируются объективными внешними причинами.
Ни я, ни, надеюсь, вы, не живем в страхе наступления Страшного Суда или введения биометрических документов. Но и совершенно адекватных людей вполне резонно может волновать (более того, должно волновать!), как содержать семью, что будут кушать наши дети и т.д. И вот такие разумные опасения совершенно четко соотносятся с экономической обстановкой в стране и служат очень точным индикатором последней, – говорит эксперт.
По мнению ученого, никакие экзотические фобии не возникают просто из-за ухудшения внешней обстановки. Но стрессовая ситуация в обществе служит провоцирующим фактором для обострения таких психических состояний – и, соответственно, они тоже служат индикатором роста социального неблагополучия.
Это та область, где социальная психология начинает конкурировать с клинической психиатрией. В любом обществе, в том числе благополучном, всегда есть какой-то процент людей с проблемами со психикой. Например, в США такие люди бросаются в глаза гораздо чаще, чем в российских городах. Но это не значит, что их там больше в процентном соотношении – просто для американцев психические отклонения не являются какой-то стигмой, как в России, – говорит он.
Поэтому для социологов гораздо важнее посчитать, какая часть общества испытывает именно “рациональные” страхи, чем какая часть ждет прилета инопланетян.
Российская реальность дает огромный спектр для таких обоснованных страхов – начиная от вопросов экологии, мусорных свалок и заканчивая ростом цен. То есть как раз те несколько процентов россиян, которые, согласно Леваде, “ничего не боятся”, либо бравируют, либо как раз не вполне адекватно оценивают обстановку, – заключает Киселев.
Я уколов не боюсь
Число тех бесстрашных россиян, которые следуют мудрому девизу зайцев, косящих трын-траву, за три года сократилось с 12 до 4%, следует из данных “Левады”.
Согласно же опросу, проведенному в середине августа другим социологическим институтом, ФОМ, число “неисправимых оптимистов” в обществе намного выше и достигает 28%. На долю пессимистов и нытиков, по ФОМ, осталось 41%, то есть ощутимо меньше половины населения.
Это разительное несовпадении данных двух социологических институтов может свидетельствовать как об ангажированности (в ту или иную сторону) каждого из них, так и о том, что люди могут бояться собственных страхов больше, чем причин, которые их вызывают.
Есть такой феномен как “оптимизм вопреки всему”, иначе именуемый конформизмом, говорит социальный психолог Алексей Рощин.
В любом обществе в любом его состоянии всегда есть “ядерная группа” населения, которая считает, что все, что бы ни делали власти, они делают из бескорыстной заботы о своих “подданных”. В советское время эта стихийная идеология даже выкристаллизовалась во фразе “лишь бы не было войны”,– сказал он СНЕГ.TV.
Однако подобная стойкость к страхам является не столько признаком здоровой психики этих людей, сколько симптомом социального инфантилизма – что, конечно, не болезнь, но тоже не повод для национальной гордости великороссов.
Те люди, которые смеют свое суждение иметь, воспринимаются в России негативно не только властью, но и согражданами, которых “пессимисты” пытаются потревожить в их «хате с краю». Причем такое отношение характерно не только для обывателей в медвежьих углах, но и для обитателей московских квартир,– говорит Рощин.
Добавить комментарий