Служители культа в России зарабатывают больше, чем чиновники в соответствующих административных единицах, особенно это касается настоятелей приходов в крупных городах.
Как подсчитало издание Businessman.ru, столичные священники ежемесячно получают не менее 60 тысяч рублей, а в некоторых приходах батюшка может рассчитывать и на 100 тысяч.
Но относится ли это ко всем “сотрудникам” крупнейшей в России общественной организации поголовно?
Социальное расслоение в церковном сообществе оказывается ничуть не менее контрастным, чем в миру, где 3% самых богатых россиян владеют 9/10 национального богатства (данные Высшей школы экономики и Внешэкономбанка).
В то время как одни священники разъезжают на таких автомобилях, что некоторые олигархи могут позавидовать, другим батюшкам самим впору на паперть идти.
Благосостояние служителей Церкви, в теории, полностью зависит от щедрости прихожан и коммерческой деятельности собственных “свечных заводиков”, иконных лавок и прочих торговых и производственных предприятий (которые – кто бывал в Софрино, знает – по размерам сравнимы с предприятиями тяжелой промышленности).
В отдаленных же приходах, где прихожан в церкви часто – полторы старушки, священники часто фактически живут натуральным хозяйством, как и сами прихожане – так, как это было в первые столетия существования христианской Церкви, когда там еще не забыли анафему Иисуса в адрес торгующих в храмах.
В Церкви, если речь идет о финансово-хозяйственной деятельности, каждый сам за себя, сказал СНЕГ.TV настоятель храма Рождества Христова в Краснодаре протоиерей Александр Игнатов.
РПЦ не имеет какого-то “общефедерального” бюджета, откуда бы осуществлялись “трансферты” в поддержку более бедных приходов. Благосостояние каждого прихода целиком и полностью зависит от количества и щедрости прихожан, – сказал он.
Экономика РПЦ построена на том, что каждый приход раз в квартал обязан перечислять епархиальные взносы, которые затем перераспределяются для поддержки в том числе экономически несостоятельных приходов, объясняет бакалавр богословия, священник Денис Батарчук.
Это вопрос финансовой дисциплины, здесь ни о каком “хочу- не хочу” речи не идет. Именно по величине отчислений епархия определяет, справляется ли священник со своими обязанностями, – рассказал он СНЕГ.TV.
Экономическая состоятельность того или иного прихода часто зиждется пожертвованиях тех, кого Батарчук назвал “меценатами”. Потому что епархиального иерея мало интересует, откуда конкретный батюшка возьмет деньги на взнос в общий котел епархии.
В епархиях рассуждают так: мы тебе дали приход, и это – твоя возможность зарабатывать. Как ты зарабатываешь – это твое дело. Не можешь заработать – епархиальная ревизионная комиссия может счесть, что священник не занимается миссионерством, не увеличивает число прихожан, – говорит Батарчук.
Конечно, если приход расположен в глухой тайге, где миссионерскую деятельность можно вести только среди медведей, то претензий к местному настоятелю не будет. Но такие храмы, как правило, и не являются самостоятельными административно-хозяйственными единицами РПЦ.
Такие храмы относятся к разряду приписных – то есть являются подразделениями более крупным общинам. И батюшка в таком расположенном на отшибе храме не имеет экономической самостоятельности, а значит – за свою “убыточность” не отвечает перед епархией, – говорит священник.
Поскольку при существующей системе малонаселенные приходы выжить не могут, церковная общественность ищет самые разные способы помогать священникам не умереть от голода, сказал СНЕГ.TV глава ассоциации православных экспертов Кирилл Фролов.
Стихийно складывается такая форма поддержки как шефство более благополучных приходов над менее зажиточными. Где-то это десятина, где-то прихожане городских приходов нарочно строят дачи на территории сельского прихода, и тем “подкармливают” их священников, – рассказывает он.
Например, прихожане московской церкви Св. Троицы на Воробьевых Горах взяли такое шефство над храмом “Утоли мои печали” в Луганске, говорит Фролов. По его словам, это не только инструмент финансовой поддержки нищих приходов, но и акт солидарности с “гонимыми православными” в непризнанной ЛНР.
Такие связи между приходами складываются стихийно, никакой централизованной разнарядки, что такой-то приход обязан выделять определенную сумму, не существует.
Православные люди, и священники, и миряне, понимают, что надо друг другу помогать – другое дело, что не у всех есть на это возможность. Где-нибудь в Сибири, где между приходами надо на самолете лететь, можно было бы подключить к поддержке нищих приходов “Газпром”, – мечтает Фролов.
Отчаянное материальное положение множества приходов вынуждает их настоятелей искать себе подработки в миру: например, работая учителями в школах, охранниками и т.д. (сняв рясу, разумеется).
Устав РПЦ такого совместительства не запрещает. Даже наоборот, “хождение в мир” православной церковью поощряется.
Правилом такое совместительство не является, но по факту подобных прецедентов очень много. Например, в Калининградской митрополии священник стал директором школы, не складывая сана. В этом нет противоречия, – говорит эксперт.
Более того, добавляет он полушутя-полусерьезно, на пользу Церкви пошло бы, если бы появился, к примеру, священник-космонавт.
Такие инициативы выдвигает, например, молодежный клуб нашего прихода, и мы надеемся, что нас услышат и на более высоком уровне, чтобы такие предложения обсуждались на церковном соборе. Третьему Риму вообще нужна суверенная модернизация! – призывает Фролов, добавляя, что православие не является тормозом для социальной и технологической модернизации России.
Добавить комментарий